В 2020 году госконцерн "Укроборонпром", управляющий ключевыми предприятиями военно-промышленного комплекса страны, будет праздновать 10-летний юбилей.

Все эти годы его двери в прямом и переносном смыслах были закрыты для прессы, поэтому об особенностях работы можно было судить по милицейским сводкам или журналистским расследованиям. В обоих случаях речь шла о коррупции.

И в том, и в том случаях коррупция базировалась на простом правиле: предприятия "Укроборонпрома" покупали комплектующие и продавали готовый продукт через частных посредников, на банковских счетах которых и оставались основные доходы.

Три месяца назад оборонный концерн возглавил Айварас Абромавичус. Он даже не служил в армии, а о глубоких знаниях в оборонной промышленности лучше не говорить, поэтому на профессионалов отрасли он не производит впечатления.

Проблема ли это? Очевидно, нет: все 10 лет "Укроборонпромом" руководили профессионалы отрасли, и все эти 10 лет он тонул в коррупции.

Чистая биография и менеджерский талант — те сильные стороны, благодаря которым литовец с украинским паспортом возглавил оборонный концерн. По словам Абромавичуса, Зеленский ждет от него перевоплощения "Укроборонпрома".

Здесь и слияние входящих в состав концерна однопрофильных предприятий, и создание СП с международными корпорациями, и приватизация избыточных активов. Однако перед терапией нужно пройти хирургический стол: "Укроборонпром" должен избавиться от сотрудничества с посредниками.

На этот счет у Абромавичуса разработан целый план. Но пока он рассказывал о нем журналистам на третьем этаже офиса концерна, двумя этажами ниже его столовая продолжала торговать через две кассы и ни одна не выдавала фискальный чек.

В этом интервью — о крупном аграрном бизнес-проекте Абромавичуса с миллиардером из Швеции, планах построить гостиницу в Латвии за 400 млн евро и кулуарных механизмах давления на министров при президенте Порошенко.

Еще — о 4 тыс грн зарплаты директора "Укроборонпрома", планах реформирования предприятий концерна и судьбе "голубой фишки" отечественного машиностроения — заводе "Мотор сич", недавно приобретенном китайскими инвесторами.

Почему Абромавичус перешел на госслужбу и как он обзавелся аграрным проектом

— В вашей официальной биографии есть провал между 2008 годом, когда вы работали в компании East Сapital, и 2014 годом, когда вы были назначены главой Минэкономики. Что было на этом промежутке?

— У меня биография очень простая. До Минэкономики было три рабочих места.

Это Hansabank — Swedbank в Эстонии, где я стал самым молодым исполняющим директором в департаменте казначейства самого большого банка в странах Балтии.

Затем в 1999 году меня пригласили в Стокгольм в очень интересный проект — стартап по торговле акциями через интернет, я там проработал три года.

В 2002 году я стал одним из акционеров-партнеров, управляющих фондами компании East Сapital, которая стала крупнейшим инвестором в Восточной Европе.

Буквально до последнего дня, как я стал министром, с 2002 года по декабрь 2014 года, я был партнером компании East Сapital, просто в разное время базировался в разных местах — Стокгольм, Москва, а с 2008 года — Киев.

— Кому принадлежит компания East Сapital?

— East Сapital была основана в Стокгольме и до моего ухода из этой компании владельцами являлись три шведа, два литовца и одна француженка. Главный бенефициар — швед Питер Элам Хаканссон (он же Ларс Питер Элам. — ЭП).

Это легендарный инвестор из Стокгольма по инвестициям в Восточную Европу, который занимается своим делом хороших 25 лет. Сейчас он управляет компанией с активами свыше 5 млрд евро.

— Это вы советовали East Сapital, что покупать в Украине?

— Не все. У нас ведь было несколько направлений.

У East Сapital было направление инвестиций в публичные компании, которые торгуются на бирже, это мой конек. Тогда был отдельный фонд для инвестиций в украинские банки (East Сapital скупил акции банков Platinum, "Надра", "Пивденный" и понес потери. — ЭП). Я не имел отношения к инвестициям в банки.

— То есть за покупку акций "Пивденного", "Надр" и Platinum вы не отвечали?

— Я ничего общего с этим не имел, этим занимались другие люди. Я имел отношение к инвестициям в компанию "Нова линия", "Чумак".

— С этого опыта родился ваш личный агарный проект?

— Нет, инвестиции компании East Сapital имеют широкий круг интересов. Был 1% в литовской молочной компании, 2% в каком-то скандинавском банке, который работает в Эстонии, 1,5% в какой-то горно-добывающей компании в России, 5% в какой-то украинской энергетической компании, то есть одновременно 500.

Так вот: за 22-летний период этих инвестиций акционеры East Сapital что-то заработали. Часть своих денег, не клиентских, мы инвестировали в аграрную компанию в Украине. Ровно 12 лет назад, в 2007 году, мы приобрели компанию "Агро регион" и до сих пор являемся акционерами этой компании.

— То есть "Агро регион" — это не ваша личная компания, а ваша и ваших партнеров. Какая доля в ней кому принадлежит?

— Там те же шесть партнеров, что и в East Сapital. Только с разными долями, нежели в East Сapital.

— Какая доля у вас?

— У меня 20%.

— "Агро регион" эксплуатирует 38 тыс га земли в Украине. На ее сайте есть статьи, осуждающие возможный запрет на продажу земли иностранным компаниям. Доносили ли вы эту позицию до руководства страны?

— Я не знаю, на какую статью вы ссылаетесь. Я лично давно уже не давал комментариев по земельной реформе. Думаю, надо исходить из реалий, из того, кто должен быть владельцем земли в долгосрочной перспективе.

И для маленьких, и для средних, и для больших фермеров есть место в Украине. Я знаю от своих друзей, которые являются большими фермерами, выращивающими белую и зеленую спаржу в Украине, что на это требуется не больше 10 га.

Для картошки нужны сотни гектаров, а не десятки тысяч. На орехи — то же самое, на лук и чеснок — еще меньше. Овощи и фрукты — это десятки тысяч гектаров. На миллионах гектаров все равно будут расти зерновые культуры. У нас есть мировые позиции, которые мы трудно завоевали. Эти позиции терять нельзя.

Если идти путем очень маленьких хозяйств — это тоже путь, но он очень затратный. Это значит, что государство должно быть готово тратить деньги на субсидии.

— Вы согласны с запретом на продажу земли нерезидентам?

— Я не согласен, что сейчас вообще существует запрет, это неконституционно. Я считаю, что рынок земли нужно открывать.

— На каких условиях "Агро регион" эксплуатирует 38 тыс га?

— Арендует у около 12 тыс пайщиков. Платим аренду за 1 гектар 150 дол. в год. Это тоже достаточно искаженные мифические цифры, что аренда низкая.

— Какая мотивация у успешного бизнесмена при переходе на госслужбу со скромной зарплатой?

— До прихода в Минэкономики у меня была только фиксированная зарплата 30 тыс долл в месяц, она являлась меньшей частью моего общего дохода за год, а в министерстве моя зарплата стала 4 700 грн в месяц. Однако мои сбережения и доходы моей жены позволяют мне быть в политике еще достаточно долгое время.

Основная мотивация — я люблю "челендж". Я всегда интересовался историей, политикой, какими-то процессами управления страны. Мне это интересно.

— Обычному украинцу, озабоченному вопросом своего выживания, сложно понять мотивацию иностранного гражданина, который принял гражданство чужой страны и перешел работать за небольшую зарплату.

— Украина мне не чужая. Моя супруга — гражданка Украины, все трое моих детей родились в Киеве. Я здесь уже живу 12 лет. Из Литвы я уехал в 17 лет, скоро смогу сказать, что я здесь провел больше времени, чем в родной Литве.

Родился я в Литве. Какие шансы того, что я в другой стране добьюсь в разы больше, стану министром экономики в важнейший период? Конечно, такой возможностью интересно было воспользоваться.

Я считал, еще будучи инвестором, что Петр Порошенко, Арсений Яценюк — это некая DreamTeam. Мол, вот сейчас, если мы все вместе за это возьмемся, мы обязательно войдем в историю, про это будут писать книги. Но не написали.

— После того похода в Кабмин вы не сделали для себя вывода об избыточной наивности по отношению к реалиям Украины?

— Я стал более практичным, более реалистичным.

— Это важный вопрос, потому что вы ничего не понимаете в оборонной промышленности. Это проблема, ведь коррупционеры знают об этой сфере больше. Как вы собираетесь с ними бороться?

— Я уверен, что генеральным директором отдельно взятых предприятий не должен быть отраслевой специалист. Как показывает практика, люди со стороны, понимающие, как трансформировать большие институции, более успешны.

Когда мы в Минэкономики создавали систему ProZorro, мы же не брали для ее создания людей, которые много знают про закупки. Мы просто взяли людей, которые посмотрели, как это делается, и наладили процесс. Из самой худшей системы закупок мы сделали самую лучшую. Да, у нее есть иногда проблемы, над ними работают. Никто не построил с первого раза самую лучшую систему.

О скандале с Игорем Кононенко и личных KPI главы "Укроборонпрома"

— Перед увольнением из министерства вы обвиняли Игоря Кононенко в блокировании работы Минэкономики. Как работает кулуарный механизм?

— У меня большие проблемы начались после того, как было принято решение, что "Нафтогаз" переходит из подчинения Минэнерго в Минэкономики.

Тогда министр энергетики Демчишин положил мне на плечо руку и сказал: "Вот с этого момента у тебя начинаются проблемы". Они и началась: внезапно сняли охрану, начали предлагать пару заместителей, таким настырным путем. Когда я понял, что меня приставили к стенке, я должен был об этом рассказать публично.

(После публикации интервью Айварас Абромавичус уточнил, что слова Владимира Демчишина прозвучали в виде дружеского совета, а не угрозы – ЭП).

— Чем вы занимались с 2015 года, когда ушли из министерства, до 2019 года, когда пришли в "Укроборонпром"?

— Инвестиционным проектом. У меня есть очень интересный, один из самых мощных проектов по развитию недвижимости в центре Риги в Латвии. Это строительство гостиницы Holliday in на 307 комнат и огромное количество офисов А-класса. Строительство начинается в первой четверти 2020 года.

— Это уже ваш личный проект без партнеров?

— Нет-нет, с большим количеством партнеров, вы что! Это проект на 400 млн евро. У меня таких денег нет, поэтому мы сделали группу из 25 инвесторов. Я являюсь просто идеологическим архитектором этого проекта.

— Кредитный портфель "Укроборонпрома" сейчас — 10 млрд грн. При этом не решена глобальная проблема: использование посреднических структур, через которые уходит много денег. Есть ли у вас понимание, как с этим бороться?

— Мировой оружейный рынок так работает, что во многих случаях есть посредники. Если мы являемся активной частью этого мирового рынка, то должны действовать по общепринятым правилам. Мы должны работать над превенцией, чтобы наши сотрудники не были активными участниками завышения цены и каких-то "откатов".

С этим мы боремся в том числе путем назначения рыночных зарплат новым сотрудникам, потому что низкие зарплаты "приглашают" коррупцию. Единственный путь — принимать честных людей на рыночные зарплаты.

— На должности главы "Укроборонпрома" вы вводили для себя какие-то KPI?

— За первый год мы должны стабилизировать ситуацию. Пока все падает, и мы только гасим огонь. Есть недофинансирование, очень глубокие проблемы. Чтобы это стабилизировать, нужно принять закон о корпоратизации "Укроборонпрома".

— Вы его уже инициировали?

— Да, законопроект уже готов, ждем политической поддержки. У нас, слава Богу, с этим все обстоит неплохо, у нас сильные единомышленники в лице замминистра экономики Светланы Панаиотиди, министра обороны Андрея Загороднюка и членов профильного комитета. То есть здесь нужно двигаться вперед.

— Корпоратизация — это акционирование. Вы собираетесь продавать акции предприятий "Укроборонпрома"?

— Смотрите, в чем проблема: мы концерн, который управляет правами отдельно взятых предприятий. Участники концерна платят около 7,5 млрд грн в год налогов и дивидендов. При этом 43 предприятия имеют в общей сложности 1,5 млрд грн задолженности по заработной плате с налогами и специальными пенсиями.

То есть наши прибыльные предприятия платят налоги, дивиденды, но при этом мы не можем решить проблемы собственных убыточных предприятий. Корпоратизация позволила бы решить эту проблему: прибыльное предприятие смогло бы поделиться деньгами с убыточным и поддержать их.

— Сколько земли принадлежит оборонным предприятиям?

— 5,5 тыс га.

— Вы будете ее продавать?

— Мы за то, чтобы государство нам помогло, как делают другие государства в таких капиталоемких индустриях с длинным циклом окупаемости.

Корпоратизация помогла бы нам справляться с какими-то активами самим, но я не думаю, что наша основная функция — продажа земли. Базовый сценарий — передадим такие активы в Фонд госимущества и он будет ими распоряжаться.

О трансформациях в "Укроборонпроме" и планах на будущее

— Вы три месяца на должности. Что сделали за этот период?

— В любой трансформации все начинается с вопроса "кто". Только потом "что". То есть ты собираешь правильных людей и уже с ними советуешься, куда мы едем, что мы делаем, какая стратегия. Я собрал компетентных людей с правильными подходами и ценностями и с ними сейчас формирую стратегию.

Со вчерашнего дня здесь нет ни одного заместителя генерального директора из прошлой команды. Все, зачистили. Это колоссальный труд — уговаривать людей прийти в эти кабинеты, присоединиться к трансформированию компании, которая единственная не трансформировалась, с ужасающим набором финансовых, организационных и репутационных проблем. Но эти коллеги сказали "да".

Новая команда на ключевых предприятиях провела конкурсы, назначила новых руководителей на "Зоре-машпроекте", Житомирском бронетанковом заводе.

На следующей неделе у нас будут новые руководители "Укрспецэкспорта", "Спецтехноэкспорта" и Харьковского бронетанкового конструкторского бюро им. Морозова. Из топ-10 предприятий на шести произошли изменения.

Мы начали аудит предприятий. Отчеты будут готовы в сентябре 2020 года. Что еще? Вместе с Минобороны, Минэкономики и профильным комитетом разработали революционный законопроект про оборонные закупки. Он уже зарегистрирован в Верховной Раде и, надеюсь, будет принят в предложенной нами редакции.

Занимается точечными проблемами. Сегодня 116 наших компаний на неоккупированных территориях должны прислать нам пять своих главных проблем. Так мы соберем свыше 500 проблемных пунктов, по которым будем работать.

— Ваша команда — это люди корпоративного склада или есть отраслевики?

— У нас микс людей, которые знают, что такое трансформация. У нас высококлассный финансовый директор (бывший финансовый директор "Укргазвыдобування") Сергей Иванюта. У нас Надя Бигун — шикарный специалист ProZorro. По безопасности мы не нашли лучшего специалиста, чем бывший заместитель главы полиции Украины Константин Бушуев.

При этом на направление спецэкспортеров, очень специфическое направление, мы взяли ветерана движения Михаила Морозова. Он стоял у истоков этого направления, а потом пошел в частный сектор. Для меня это было очень показательно, потому что часто такие люди бывают не трудоустраиваемые.

На дивизионы мы тоже набираем людей, которые имеют очень хорошее понимание.

— Что будет изменено в сфере экспортных продаж оружия?

— У нас 1 500 людей-спецэкспортеров делают экспорт на 451 млн долл, а 80 человек из турецкой компании Aselsan делают экспорт на 300 млн долл. Поэтому мы из шести спецэкспортеров оставим двоих. Будем оптимизировать численность и очень сильно менять систему мотивации.

— Вернемся к корпоратизации. Какие первые предприятия будут проданы?

— О продаже речь не идет. Первая стадия — стабилизация через корпоратизацию. После этого будет консолидация. Она подразумевает объединение в дивизионы предприятий, которые работают в одной нише. Их объединение даст синергию. Крупные предприятия смогут делать СП с местными и иностранными компаниями.

Приватизация коснется предприятий, которые в среднесрочной перспективе не должны быть частью "Укроборонпрома". Таких около 30. Он будут переданы в ФГИ.

— Возьмем какой-то пример. У нас есть "Антонов", которого "съедает" "Боинг". Его невозможно оживить методом объединения с другим предприятием "Укроборонпрома". Его можно оживить заказами, но у государства на это нет денег.  Это значит, что его нужно продать "Боингу".

— Во-первых, есть суботрасли военно-промышленной отрасли, которая без государственной поддержки развиваться не будет. Во-вторых, президент Зеленский поручил Кабмину разработать долгосрочную стратегию развития авиационной отрасли, на которую будет положена целевая программа.

А то как получается? Вертолеты закупаем французские, а не свои. Для таких отраслей как авиастроение нужно долгосрочное планирование.

Пусть "Антонов" знает, что АН-178 армия раз в два года по одной штуке будет заказывать, выделять деньги под это. Если мы на это не готовы, вы правильно сказали, тогда мы должны посмотреть правде в глаза и сказать: от государства ничего не ждите, пожалуйста, ориентируйтесь на внешнего инвестора.

Кстати, мы инициировали в Кабмине рассмотрение в декабре так называемого плана по финансовому оздоровлению "Укроборонпрома", в котором мы будем предлагать списание безнадежной задолженности таких предприятий как Харьковский авиационный завод, чтобы дать им дополнительную возможность опять дышать.

— Рассматривается ли вопрос создания ракетной корпорации на базе конструкторского бюро "Луч"?

— Укрупнение бизнес-единиц на фоне дивизионов будет. Мы идем путем создания трех направлений: море, воздух и земля. Мы видим, что укрупнение будет идти таким методом. На базе какого конкретного предприятия — пока не известно.

— Сколько предприятий "Укроборонпрома" находится на неконтролируемой территории Луганской и Донецкой областей? Что они производят?

— Их там 21. Производили товары военного и двойного назначения.

О "миллионных зарплатах", влиянии Коломойского на Зеленского и сделке вокруг "Мотор сичи"

— "Слуга народа" Александр Дубинский говорил, что ваш контракт в "Укроборонпроме" подразумевает годовую зарплату 18,5 млн грн. Так ли это?

— У меня такого контракта нет. У меня вообще нет никакого контракта. В наблюдательном совете вообще нет финансового вознаграждения.

Я не собирался быть гендиректором, я себя видел в качестве стратега — главы набсовета. Эта задача мне очень интересна, я хотел создать команду, удержать ее. Однако наши оппоненты сбили тех кандидатов, которых отобрал номинационный комитет, и в итоге президент Зеленский меня попросил: "Айварас, все-таки пора".

Все разваливалось, меняли устав одного из самых главных наших предприятий — "Укрспецэкспорта", "сливали" секретные контракты. Я зашел, чтобы вернуть контроль, создать команду, после чего хотел бы заниматься стратегией.

— Получается, вы пришли на год, потому что по озвученному вами плану "Укроборонпром" за год должен стабилизироваться.

— Это все прозрачно, я об этом говорил в первый день после назначения.

— Зачем тогда Дубинский, ваш коллега, такое заявил?

— Я бы не назвал его своим коллегой.

— У вас на часах все время выскакивают сообщения в чате "Слуга народа".

— Ну да, есть новостной канал в Telegram, но там много людей, не состоящих в партии. Мы просто читаем ленту, пытаемся быть проинформированными.

— Дубинский представляет интересы Коломойского. Если он что-то пишет против вас, значит, против вас настроен Коломойский. Почему у вас с ним не сложились отношения?

— У меня нет отношений с Коломойским, я не знаю, о чем вы говорите.

— Вы лично не знакомы?

— Я его два раза, может, где-то коротко видел, не больше одной минуты.

— Может, его неприязнь связана с тем, что в статусе министра вы выступали за изменение правил аукционных продаж нефти?

— Эти аукционы существовали 12 или 14 лет и подразумевали 15-процентный дисконт. Я считал, что это неправильно.

— Он вам звонил после таких решений?

— Нет, но он публично негативно высказывался, я это воспринимал как комплимент.

— Как вы оцениваете роль Коломойского в текущих политических процессах?

— Последние его заявления не совсем позитивно воспринимаются Офисом президента. Я считаю, что он личность яркая и этим пользуется.

— Он имеет влияние на Зеленского?

— По-моему, на Зеленского самое большое влияние имеет сам Зеленский. Как мы уже убедились, роль крупного бизнеса, включая Коломойского, на кадровую политику Зеленского изначально была преувеличена.

— Нет ли среди представителей власти ощущения, что Коломойский блефует, когда на все стороны подает сигнал "Зеленский — мой ручной президент", но этого сигнала оказывается достаточно, чтобы Коломойский смог заводить своих людей на значимые должности, например, в "Центрэнерго".

— В его поведении нет ничего нового. Человек как вел себя, так и ведет дальше.

— Когда и как вы познакомились с Зеленским?

— Познакомился в первые недели февраля, сразу после приезда из Франции — месяц учил по ускоренной программе французский язык, просто для себя. Во время моего там пребывания мне позвонили и сказали, мол, стоит встретиться. Я в январе не мог, а когда вернулся, в первые недели февраля встретился.

— Что происходит со сделкой вокруг "Мотор сичи"?

— Сделка нам досталась по наследству, акции частного предприятия были приобретены китайскими инвесторами.

— Они уже приобретены?

— Ну да, в принципе, они про это уже заявили.

— Чем тогда занят АМКУ, который якобы рассматривает заявку на приобретение акций?

— Покупатель попросил о возможности консолидировать более 50% акций завода. Вчера мы направили в Антимонопольный комитет запрос о продлении сроков на два месяца. Надеюсь, в течение этого времени комитет примет решение.

— Что изменят эти два месяца?

— Мы проводим аудит взаимоотношений конструкторского бюро "Ивченко прогресс" и "Мотор сичи". После закрытия сделки по изменению собственника "Мотор сичи" наступят взаимоотношения нашего бюро с по сути китайским заводом "Мотор сич".

— То есть, покупая "Мотор сич", китайцы покупают технологии…

— Есть такое опасение. Мы хотим договориться с новыми владельцами о наших взаимоотношениях, они хотят подписать новые лицензионные договора. Поэтому еще два месяца будет такая ситуация. Используем это время для конкретизации.

— Вы уверены, что эта сделка состоится на условиях, которые были прописаны предыдущей властью?

— Не-не-не, я этого не говорил, я это не могу утверждать, у меня нет таких данных. Я не знаю, какое решение примет АМКУ, все находится в юридической плоскости, но я считаю, что компанию "Мотор сич" государство должно контролировать.

— Предлагали ли вы президенту Зеленскому или премьеру Гончаруку выкупить контрольный пакет акций "Мотор сичи"?

— Я не могу комментировать наши внутренние разговоры и видения, но я уверен, что в такой чувствительной тематике по интеллектуальной собственности по критическому экспорту государство должно иметь последнее слово.

Я считаю, что в итоге мы должны принять такой же закон, как и в других развитых странах, что при покупке иностранными инвесторами таких критически важных предприятий государство должно иметь право вето.

Читай также

Почему производители оружия бегут из Украины

Хроника пикирующей отрасли, или Как Украина теряет самолетостроение

"Силы зла хотят отмотать все обратно". Самое важное от Абромавичуса

— Стоит ли за китайскими покупателями "Мотор сичи" российский интерес?

— Ну, по слухам, есть такие опасения.

— Россиянам технологии "Мотор сичи" нужны для создания китайско-российского тяжелого вертолета. Кому надо позвонить по поводу этой ситуации, как говорил наш президент?

— У нас есть много информации по этой сделке и еще больше слухов. Давайте дождемся в течение двух месяцев вердикта АМКУ и, я думаю, там все сойдется.

— Правда ли, что 80% вертолетов России оснащены деталями "Мотор сичи"?

— У меня нет на данный момент четкой информации.

— Покупает ли Украина до 12 тыс наименований российских деталей? Когда вы планируете завершить процесс импортозамещения?

— Это процесс, который требует времени. Конкретных цифр я не скажу. Это, в том числе, информация, которая может быть использована нашими недругами.

— Вы озвучивали ориентир: 2 млрд долл доходов от экспорта вооружения. Когда и как планируете прийти к этой цифре?

— Ну что вам сказать — "через пять лет"? Если будет проведена корпоратизация, если мы сможем назначить в том числе на спецэкспортеры достойных людей, если будет политическая поддержка, если будет финансовое оздоровление всей компании, то я не вижу проблем с достижением этой цифры.

— Так вы же говорили, что вас через год уже не будет.

— Нет, я сказал сотрудникам, что захожу сюда надолго. В качестве генерального директора или опять в наблюдательный совет — это уже другой разговор.

Все фото Эльдара Сарахмана